[olsan]

Уваровская триада не перестает томить меня своей гениальностью.

1. "Православие, самодержавие, народность".
Это для краткости, и чтобы царю приятно было, и чтобы неповадно было
всяким там якобинцам, иллюминатам и карбонариям с их "либертэ, эгалитэ, фратернитэ".
А сами головы братьев из-под гильотины таскали корзинами, fi donc.

Уваровская же триада, троица живоначальная, собирает в единую подвижную конструкцию
три власти, три силы: небесную (религия), земную (царь) и подземную, хтоническую,
чьи корни ветвятся и уходят невесть куда, и питаются невесть какими подземными реками,
и заплетаются, а может и цветут мертвыми белыми цветами в подземных пещерах, до каковых поди еще докопайся.

Это же совершеннейшее Мировое Древо, Arbor mundi, - верхний мир, средний мир, нижний мир.
Верхний гадателен, средний созерцаем, нижний непрогляден и непостижим.

А либертэ, эгалитэ и фратернитэ - просто размазанная по плоскости шебурдень.
Не наш это путь.

Каждый элемент триады тоже не так ведь просто тупо элемент,
а представляет собой цветущий сад непостижимостей.

Вот первый. Православие. Ну какое, ей-богу, православие?
Это просто желательно, чтобы православие; хорошо бы не забывать,
что православие; больше обращать внимание на.
Народ ведь норовит так или иначе вернуться в теплую сырую мглу язычества, где неясные огни, т
ревожные голоса, где за плечом ухает и гугукает, а впереди манит и обещает.

Христос упрямствует, ворчит и не хочет показывать чудеса.
Ну не хочет он! Ну вот он такой. Лазаря вам - и хватит. Слепого еще, ладно. И всё!
А человеку нужно чудо, нужно удивительное, живое, праздничное.
Чтобы раз! - и. Дверь распахнул - а там! В окошко глянул - и вот!
Дед Мороз нужен, на регулярной основе. С подарками.
Иначе холодно тут жить и пусто, святые угодники!

Тот факт, что православие и язычество у нас идут рука об руку, совершенно очевиден;
в важнейших жизненных ситуациях это просто бросается в глаза.
Не успеют невеста с женихом отойти от православного алтаря, как их осыпают языческим зерном,
чтобы обеспечить плодородие, чтобы потомство их было как богатый урожай;
в тучные годы осыпают пшеницей, а в тощие, как сейчас помню, - стоят две женщины в пустом
советском магазине, где уже и пшена не сыскать, и обсуждают, подойдет ли для осыпания кукурузная крупа "Артек".

Или вот очаг? Квартира? Важнейшее, что есть у человека, нора его, гнездо его, частное пространство.
Распашонка ли в Нижних Мневниках, или пентхауз на Золотой миле - все одно, жилье.
Прежде чем въехать, наш человек сначала впустит кота - очистить,
потом позовет попа - освятить (можно и в обратном порядке), а уж потом войдет сам.
Кот и поп, рука, так сказать, об руку, охраняют нас от зла, разгоняют тьму
и веют на нас неизъяснимым благоуханием потустороннего волшебства.

Это при том, что кот, в народном представлении, занимается нехорошими делишками
и водится с этой самой нечистью. Зато он же ее и контролирует.
Кот - наш делегат в мире нечистой (то есть языческой) силы, наш, можно сказать,
предстатель, заступник, василий-угодник.
(То же и в Европе, см. Кот-в-сапогах.)

Есть места, где потусторонние силы так и клубятся. В Изборске, например.
Там на заре прихлынут волны на брег песчаный и пустой, там есть дерево, исполняющее желания, очень мощное.
Начальник городской администрации, сам бывший военный, нам его показывал: оно стоит там,
все сплошь увешанное цветными ленточками; он сам тоже, - рассказывал он,- узнав об очередной
беременности жены, побежал и повесил ленточку, чтобы девочка; и подумайте, родилась девочка.
Лицо начальника администрации при этом повествовании чудесно светилось внутренним светом;
сам граф Уваров не полез бы со своим православием, а уважительно отошел бы на цыпочках.

Про эти же места мне подробно, минут сорок, рассказывала женщина, торговавшая кубанским
постным маслом на рынке; она совершила небольшое получасовое паломничество к тамошним святым источникам.
(Я знаю эти источники, один отвечает за деньги, другой за любовь, а третий тоже за все хорошее,
но без спецификации; вот отгадайте, к какому больше мужчин в очереди, а к какому женщин. А какой струится невостребованный.)
Так вот, эта женщина, с шофером Николаем, они вместе стеганые вещи продавали, сами развозили;
а по дороге завернули к источникам, вот она идет, и рядом с ней монах какой-то в черной рясе;
он ей дал несколько советов и кое о чем предупредил, чтобы она вот так делала, а вот так не делала;
а потом раз - и нет его, а Николай говорит ей: это с кем вы сейчас разговаривали?..
Сами с собой?.. Она туда, сюда, а монаха и не видать.

Это вот православие или как? Черный исчезающий монах - это православие?



2. Про самодержавие всё всем понятно. Даже вообще непонятно, как можно без самодержавия?
Без начальника-то куды? У кого разрешения спрашивать? Кто за все отвечает?
Кто пригреет и накажет, кому пожалуюсь пойду?

Я не понимаю, как можно без начальника. Сейчас же начнутся разброд и шатания, и все развалится.
И придут чужие начальники, потому что без начальника нельзя.

Вот Большой Белый Начальник п…рекратил простирать совиные крыла над свободолюбивой Туркменией,
- страна сразу вздохнула с облегчением, и пришел Свой Родной Сердар,
Вечно Великий Сапармурат Туркменбаши, и сделал туркменскому народу тепель-тапель.

Повелел, например, построить зоопарк в пустыне Каракум и населить его пингвинами.
(Конфету "Каракум" помните? Невкусная. Камни и песок.) Температура в Каракумах плюс 50,
а на почве так и до плюс 80 градусов Цельсия доходит, но это при единоначалии ништяк.
18 миллионов долларов расходы всего-то.

Еще ледяной дворец в горах замыслил построить. И чтобы фуникулер к нему. А пусть будет.

Инфекционные болезни объявил вне закона и запретил даже упоминать про них.
Холеру нельзя называть, оспу. Герпес ни-ни. Вообще дал идеологический бой микробам и вирусам.
А для здоровья велел министрам участвовать в 36-километровом забеге.
Думаю, много кабинетов освободилось и проветрилось по результатам пробежки.

Еще запретил балет, оперу и цирк. Запретил золотые зубы. Запретил видеоигры, бороды,
запретил курить и слушать музыку в машине. Секс объявил делом государственным,
чтобы только ради деторождения, так как "личное удовольствие не распространяется
на прогрессивную культуру туркменского народа».

Велел думать, что туркмены изобрели колесо и телегу.
Закрыл Академию наук, уволил 15 тысяч медработников, отнял пенсии. (Повеяло чем-то родным, нет?)

Ввел новый календарь, поставил 14 тысяч памятников себе, один из них - 10 миллионов долларов стоил -
был золотой и поворачивался вслед за солнцем; хотел называться Шахом, - не срослось; тогда стал маршалом.
Пять раз получил звание Герой Туркмении, от шестого категорически отказался, сославшись на скромность.

Был седой, потом волосы почернели (на то была воля Аллаха), сам помолодел и умер.

Сама-то я анархистка, но нежно люблю самодуров и скучаю без Сапармурат Атамуратыча.
Кто еще завинтит такую фантазию на ровном месте? У него ведь как было заведено?
Французские концессионеры должны были на коленях ползти от золотых дверей к золотому трону,
держа в руках договоры на подписание. А он нарочно не подписывал: а вот так вот.
Поползаете, пороги-то пооббиваете. И они на коленях, не отводя влюбленных глаз от Начальника, пятились задним ходом.

А русское самодержавие, даже вот хоть сегодняшнее, это, конечно, по сравнению с Атамуратычем
- яблоневый сад в цвету и хрустальные воды ручья в июльский полдень.



3. А вот народность, третий компонент триады, простому рациональному уразумению не поддается.
И то сказать, кто видит, что под землей? Кто там бродит? Зверь Индрик, всем зверям отец?
Тот, что живет на Святой горе, ест и пьет из Синего моря, никому обиды не делает?

Там, говорю, корни Древа; там подземные пустоты, там что-то совершается; там что-то само
с собой говорит и бормочет; знать этого нельзя.

Что есть русский народ? По крови ли считать будем, или по духу, или по лицу, или по языку?
Сейчас передеремся. "Чудь начудила, да меря намерила" - говорил лучший и печальнейший
поэт минувшего века, наш Гамаюн, лучший и печальнейший, не спорьте.

Я вот думаю, что народность, - термин, осторожно и приблизительно выбранный графом Уваровым,
- в применении к русскому народу содержит, в свою очередь, три важнейших черты, три понятия.
Это - Удаль, Долготерпение и Авось. Сошлись эти черты вместе - есть русский народ; не сошлись - нет русского народа.
По отдельности эти черты можно обнаружить и у других народов; так, полякам в высшей степени свойственна удаль;
вот недавно премию Дарвина получил один удалой пан (посмертно): выпивали они с товарищами, сильно набрались,
и один крикнул: "а я вот как могу!" - и циркулярной пилой отпилил себе ногу;
тогда другой вырвал у него пилу и с криком "а я зато вот так!" отпилил себе голову.

Но долготерпение полякам зато не свойственно. А вот чехам долготерпение свойственно,
а про чешскую удаль никто не слышал. А ведь практически соседи.

Удаль я бы определила как бесцельный выплеск тестостерона без учета последствий.
У других народов это может быть возрастное, подростковое; но человеку русскому удаль свойственна до седых волос,
а главное, никак не соотносится с календарем. Например, выпить и буянить. Мне один финн рассказывал,
что они, финны, тоже надираются в зюзю, как и русские, но только по пятницам и субботам.
А в воскресенье уже нет, так как в понедельник надо на работу.

Вот скажите мне, какого русского остановило бы в этом деле соображение о работе?! Пшла она, работа эта!

Образцовый пример удали - рассказ Лескова "Чертогон". А образцовые носители долготерпения - это униженные,
оскорбленные и всяко иначе замученные герои Достоевского, как женщины, так и мужчины.

Но, конечно, главная определяющая черта нашего менталитета - авось.

Авось есть фундаментальное отрицание причинно-следственной связи явлений, неверие в материальную
природу вселенной и ее физические законы. Запишите это золотым курсивом.

"Надо привинтить эту деталь, иначе она по дороге отвалится". - "Авось не отвалится". - Но почему, почему же не отвалится?!
Вибрация, гравитация, наконец, математическая вероятность - все говорит за то, что отвалится!
И она-таки отваливается! Всегда! Но снова и снова отказывается русский человек привинтить, прикрепить,
подпереть, привязать, приколотить, прикрыть, убрать под замок, - и снова и снова оно отвинчивается,
отваливается, падает, отвязывается, рушится, намокает, разворовывается, и опять русский человек
удивительным образом, с удивительным упорством отрицает и отрицает очевидное.

Значит, не очевидно оно ему. Значит, он видит что-то другое. Значит, он трансцендирует физические законы,
математическую вероятность и тому подобную мелочевку, а сразу обращает свое внутреннее око туда,
в сердцевину Абсолюта, туда, в неизъяснимый Мальстрём, в предвечный пятнадцатимерный водоворот,
где Творец, кружась сам в себе и бросая многорадужные отблески сам на себя, что хочет, то и творит, -
например, жонглирует черными дырами, по собственной прихоти искривляет пространство
и отменяет законы, придуманные им самим.

А стало быть, русский человек ежеминутно, ежесекундно ждет чуда. А стало быть, он ждет не Закона,
а Благодати, ибо Благодать именно оно и есть - явление добра и милости поперек всякой вероятности
и всяких заслуг, просто так, потому что Господь так захотел. Ты пьяная и подлая свинья - а Я,
в неизреченной милости Своей, осыплю тебя понятными тебе земными благами,
- фиалками, бабами, баблом, бухлом и кулебяками - вне очереди.
Ибо пришел Мне каприз такой.

Вот что такое русский человек. Вот что такое его вера. Вот на чем зиждится Русский Мир
и Русский Путь, гениально предчувствованный русским графом Уваровым,
хотя его и обвиняли в том, что он украл казенные дрова, -
но кого же в России не обвиняли в краже стратегического топлива?

"Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный
в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются
и дают ей дорогу другие народы и государства".

Т.ТОЛСТАЯ